ЕСТЬ ЕЩЕ ДВОРЦЫ В ПОЛТАВЕ

Коренные жители любого города являются его патрио­тами, бескомпромиссно и чистосердечно считая, что именно их город и есть    не что иное, как частица рая на  земле. Слушая мои простодушные хвалебные оды Полтаве, киев­ляне, львовяне, одесситы, харьковчане подозрительно, кри­тически оглядывали меня с каблуков до тюрбана, не на­ходя слов, чтобы выразить свое решительное несогласие со столь неправильной, по их мнению, точкой зрения. Между тем мне вовсе не трудно обосновать мою особую любовь я приверженность к Полтаве. Я не стану простран­но рассказывать о том, как хорошо, с каким вкусом и лю­бовью распланирован и построен этот город; о том, как тенисты его парки и благоуханны сады; как великолепны его исторические памятники и сколь приятны изумитель­ные новостройки; о том, как гостеприимны и благожела­тельны полтавчане, как неторопливо и изящно справляют­ся они со своими обязанностями. Мне думается, что цвет и аромат украинской жизни ярче и зримее всего проявляет­ся именно здесь, причем в очаровательном сочетании сте­пенности седых традиций с бурными ритмами современ­ности.

Моя чрезмерная любовь к Полтаве не означает, что я был ослеплен и не заметил и не оценил красоту других украинских городов. Львов — это настоящая жемчужина. Люди этого города, по-видимому, очень чувствительны к прекрасному. Это видно при одном взгляде даже на зда­ния таких мирских заведений, как больницы и магазины. Мне очень понравились львовяне. Сам город Львов мно­гим напоминал мне Лахор, в котором я учился и провел годы моей ранней юности. Когда я очутился во Львове, у меня было такое ощущение, словно я встретил давно поте­рянного друга. Воспоминания, радостные и печальные, теснили мою грудь, уносясь к далекому Индостану, напо­добие стаи птиц, возвращающихся ранней весной к себе на родину...

В Одессе я впервые в жизни увидел море. И за одно это я благодарен ей до гробовой доски. Должен признать­ся, что море вызвало у меня странное чувство. Нет, дело совсем не в том, что мне не понравился вид безмятежных вод Черного моря. Как раз наоборот: я заболел морем. Индия, как вы знаете, омывается водами Индийского океа­на, Бенгальского залива и Аравийского моря. Море — такая же составная часть жизни Индии, как солнце. Но ни разу мне, как, впрочем, и очень многим моим соотечественникам, не удалось побывать на морском побережье моей страны, которое протянулось на много-много тысяч миль.

Я разглядывал Одессу по дороге из аэропорта. Я про­был в ней только сутки. И довольно долгое время я провел на Потемкинской лестнице, находящейся в центре Примор­ского бульвара. Впервые эту лестницу я увидел много лет назад еще в Индии,    когда смотрел фильм    Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин». И вот передо мной как бы ожили незабываемые кадры, жуткие и    ошеломляющие своей не­умолимой правдивостью:  шеренга солдат, усатый офицер, залпы в безоружную толпу, смерть матери, коляска с мла­денцем, катящаяся по лестнице,— быстрее, быстрее,    быст­рее,  вниз,  к  смерти.  Эти  сцены  мгновенно  воскрешали  в памяти каждого индийца события, связанные с расстрелом британскими карателями безоружной демонстрации в Джа-лиалавала Багхе! Кинокадры Эйзенштейна своим неотвра­тимым трагизмом и страшной обыденностью происходяще­го были близки и понятны нам, они взывали к отмщению, они звали к борьбе.

Спасибо, Одесса, за то, что у тебя есть и эта лестница, и великое множество других памятников народной борьбы за свободу!..

Покидая этот город, я чувствовал, что какое-то необъ­яснимое волнение охватывает меня, что-то цепкое держит и тянет назад. Мне казалось, что этим магнитом было море. За время краткого пребывания в Одессе оно тихонько проникло в сердце и пленило целиком и полностью. Почти не сознавая того, я стал добровольным и вечным его плен­ником.