ЖАСМИН

Вечерний сеанс в делийских кино кончается за полночь. Не успел я выйти из «Плазы» на улицу, как ко мне подбе-> жал мальчик. С остро торчащими лопатками, одетый а рваную, грязную рубаху, он был от силы лет пяти,

— Купите, саб. Пожалуйста,— глухим,    заученным го­лосом начал он, протягивая связку белых цветов.

В голубых лучах луны жасмин мерцал, словно ожерелье крупного жемчуга. Глаза маленького продавца смотрели на меня с голодной надеждой.

Помолчав, будто вспоминая что-то, он нерешительно хлопнул себя свободной ладошкой по втянутому животу, добавил:

—   Чанати, саб... *

Вздохнув, он обернулся, как бы ожидая поддержки откуда-то со стороны. Я невольно проследил за его взгля­дом. В тени, которую бросал рекламный щит, стояла, сгор­бившись, женщина с ребенком на руках.

    — Чапати, са-а-ааб.„

Боже, какой ледяной, полынной горечью веет от жас­мина!

ЯНКИ И КАМЕННЫЕ БОГИ

Мадраоское солнце в зените. Длиннолистые узорчатые ветви пальм беспомощно обвисли, словно мертвые паруса рыбачьих катамаранов в безветрие. Пешеходов почти не видно. Впряженный в повозку с мебелью звонко прошле­пал босыми ступнями рикша, похожий на переломленный бамбук. Прошуршал шинами по раскаленному асфальту новенький «бьюик». И снова набережная замирает.

Едва слышно вздыхает прибойная волна, нехотя напол­зая на желтый песок. На горизонте океан сливается с не­бом. В белесых лучах солнца он похож на огромный лист жести...

По вечерам на берегу отдыхают целыми семьями тысячи мадрасцев. Сейчас в этом естественном парке отдыха ни души.

Островерхие тростниковые шалаши рыбаков в беспо­рядке разбросаны вдоль берега. Они так побурели и раска­лялись от зноя, что, кажется, того и гляди вспыхнут каксвечи. Неподалеку отсюда в небольшом озерке спряталисьбуйволы. Над водой видны лишь кроткие, усталые глазада раздутые ноздри. Не парит в высоте коршун, не крикнетпопугай в ветвях манго, не шелохнется гриф на верхушкевысохшей магнолии.                                                &