Главы
Уже почти три часа Даршан сидел, словно набрав в рот воды. Когда его попросили объяснить причину молчания, он неохотно сказал, что принял моя барат. Это озет, что он дал добровольный обет держать рот закрыты мне которое время, чтобы отдохнули перенапряженные голосовые связки. Даршан подчеркнул при этом, что, хорошо отдохнув, он сможет как следует отточить свои ораторские способности до уровня выше среднего. Когда его спросили, зачем ему потребовался уровень выше среднего, если он прекрасно может обойтись уровнем обычным или даже ниже среднего, он сказал, что ему это совершенно необходимо. Дело в там, что он решил пройтись по Киеву и во время своей прогулки вести пространные диалоги с киевлянами. Когда его спросили, почему он не может с ними просто разговаривать, вместо того чтобы вести пространные диалоги, Даршан отвернулся и сказал с заметным раздражением, что диалог — это особый вид речи, который помогает во всей полноте выявлять не только взгляды людей, в него вовлеченных, но и их характеры. Это то, продолжал он, чего обычный разговор не может достигнуть. Он объяснил, что разница между разговором и диалогом так же велика, как между железной рудой и особой сталью; или между обычным стеклом и хрусталем; или, если можно сравнить в ином плане, эта разница так же велика, как между простой доброжелательностью и любовью; или, если можно еще раз сравнить в ином плане, так же велика, как между непокрытой головой и головой в тюрбане. (Мы можем,кстати, добавить, что Даршан позаботился о том, чтобы не открывать своего рта в то время, как он давал эти своиобъяснения. Он нацарапал все это на клочке линованной бумаги, вырванном из тетрадки, которую дал Андрюшка.)Скорее озадаченный, чем убежденный, Олесь покачал головой в знак удовлетворения объяснением и в знак согласия с предложением предоставить Даршану возможно стьвести свои диалоги. А Андрюшка подмигнул левым глазом, обнаружив блеск одобрения, мелькнувший в глаза хотца. Хотя он тоже не мог понять до конца таинства монбарата, это было все же необходимо, чтобы выполнить основные требования истинной демократии. Было решено позволить Даршану после двенадцатичасового монбаратазаняться своими диалогами, предоставив ему максимум тридцать шесть часов (3X12) с последующим подробнымотчетом.
И вот мы снова на Владимирской горке в Киеве. Присели на скамейку, слушаем неторопливую исповедь Даршана. Диалоги в «Ночном клубе». Я гулял по Киеву пешком, заходил в каждый книжный магазин, заглядывал в каждый киоск, расположенный на одной или другой стороне тротуара. Мой марафон в традиционной индийской манере пад ятра дал мне возможность приобрести около полдю жины брошюр с описанием жизни в Киеве. Сидя на скамейке под калиной, деревом, о котором мне говорили, что оно является символом удачи, я читал и читал изящно раскрашенные, цветистые путеводители с таким прилежанием, что в конце концов мог бы свободно посоревноваться с выпускниками школ, которые готовились к вступительным экзаменам на этнографическое отделение геофака Киевского университета. Это были богатейшие залежи информации. Оттуда я смог даже вычитать о сорте облицовки зданий применяемой на новостройках Крещатика, или о брусчатке, которой вымощено так много улиц в столице Украины. Тем не менее по одной жизненно важной проблеме путеводители хранили полное молчание: в них не было ни единого слова о ночной жизни города. Но ведь если есть дневная жизнь, то должна быть и ночная, и наоборот.